Поэзия природы

Библейские стихи русских поэтов. Часть 2 

 

Новый Завет

 

Измученный жизнью суровой,

Не раз я в себе находил

В глаголах предвечного слова

Источник покоя и сил.

 

Как дышат святые их звуки

Божественным светом любви,

И сердца тревожного муки

Как скоро смиряют они!..

 

Здесь все в чудно сжатой картине

Представлено духом святым:

И мир, существующий ныне,

И Бог, управляющий им,

 

И сущего в мире значенье,

Причина, и цель, и конец,

И вечного сына рожденье,

И крест, и терновый венец.

 

Как сладко читать эти строки,

Читая, молиться в тиши,

И плакать, и черпать уроки

Из них для ума и души!

 

И.С. Никитин

 

 

***
Не говори, что нет спасенья,
Что ты в печалях изнемог:
Чем ночь темней, тем ярче звезды,
Чем глубже скорбь, тем ближе Бог…

 

А.Н.Майков

 

Ангел

Любил я тихий свет лампады золотой,
Благоговейное вокруг нее молчанье,
И, тайного исполнен ожиданья,
Как часто я, откинув полог свой,
Не спал, на мягкий пух облокотясь рукою,
И думал: в эту ночь хранитель-ангел мой
Прийдет ли в тишине беседовать со мною?..
И мнилось мне: на ложе, близ меня,
В сияньи трепетном лампадного огня,
В бледно-серебряном сидел он одеянье…
И тихо шепотом я поверял ему
И мысли, детскому доступные уму,
И сердцу детскому доступные желанья.
Мне сладок был покой в его лучах;
Я весь проникнут был божественною силой.
С улыбкою на пламенных устах,
Задумчиво внимал мне светлокрылый;
Но очи кроткие его глядели вдаль —
Они грядущее в душе моей читали,
И отражалась в них какая-то печаль…
И ангел говорил: «Дитя, тебя мне жаль!
Дитя, поймешь ли ты слова моей печали?»
Душой младенческой я их не понимал,
Края одежд его ловил и целовал,
И слезы радости в очах моих сверкали.

 

Я.П. Полонский

 

 

Благовещение

 

Ты была единая от нас,
Днем Твоей мечтой владела пряжа,
Но к Тебе, святой, в вечерний час
Приступила ангельская стража.

 

О царица всех мирских цариц,
Дева, предреченная пророком.
Гавриил, войдя, склонился ниц
Пред Тобой в смирении глубоком.

 

Внемля непостижное уму,
Ты покорно опустила очи.
Буди Мне по слову твоему,
Свят! Свят! Свят! твой голос, о пророче.

 

В.Я. Брюсов

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

Мадонна Рафаэля

 

Склоняся к юному Христу,
Его Мария осенила;
Любовь небесная затмила
Его земную красоту.

 

А Он, в прозрении глубоком,
Уже вступая с миром в бой,
Глядит вперед – и ясным оком
Голгофу видит пред Собой.

 

А.К. Толстой

 

 

***
Наконец-то повеяла мне золотая свобода,
Воздух, полный осеннего солнца, и ветра, и меда.

Шелестят вековые деревья пустынного сада,
И звенят колокольчики мимо идущего стада,

И молочный туман проползает по низкой долине...
Этот вечер, однажды, уже пламенел в Палестине.

Так же небо синело и травы дымились сырые
В час, когда пробиралась с младенцем в Египет Мария.

Смуглый детский румянец, и ослик, и кисть винограда...
Колокольчики мимо идущего звякали стада.

И на солнце, что гасло, павлиньи уборы отбросив,
Любовался, глаза прикрывая ладонью, Иосиф.

 

Г.Иванов
 

 

 

***

Когда Божественный бежал людских речей
И празднословной их гордыни,
И голод забывал и жажду многих дней,
Внимая голосу пустыни,
Его, взалкавшего, на темя серых скал
Князь мира вынес величавый.
«Вот здесь, у ног Твоих, все царства, —он сказал, —
С их обаянием и славой.
Признай лишь явное, пади к моим ногам,
Сдержи на миг порыв духовный —
И эту всю красу, всю власть Тебе отдам
И покорюсь в борьбе неровной».
Но Он ответствовал: «Писанию внемли:
Пред Богом Господом лишь преклоняй колени!»
И сатана исчез – и ангелы пришли
В пустыне ждать Его велений.

 

А.А.Фет

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

***

Любовью к ближним пламенея,
Народ смиренью Он учил,
Он все законы Моисея
Любви закону подчинил;

Не терпит гнева Он, ни мщенья
Он проповедует прощенье,
Велит за зло платить добром;
Есть неземная сила в нем,

Слепым Он возвращает зренье,
Дарит и крепость и движенье
Тому, кто был и слаб и хром;
Ему признания не надо,
Сердец мышленье отперто,
Его пытующего взгляда
Еще не выдержал никто.
Целя недуг, врачуя муку,
Везде спасителем Он был,
И всем простер благую руку,
И никого не осудил. 

 

А.К.Толстой

 

 

Небесный Учитель

 

Узрев народ, Учитель сел
На холм возвышенный средь поля,
По манию Его руки,
К Нему сошлись ученики,
И Он отверз уста, глаголя…
Не передать словам людей
Его божественных речей.
Нема пред ними речь людская…
Но весь народ, Ему внимая,
Познал и благ земных тщету,
Познал и мира суету,
Познал и духа совершенство:
Познал, что истое блаженство
Себе наследует лишь тот,
Кто духом нищ, кто слезы льет,
Кто правды алчет, правды жаждет,
Кто кроток был и незлобив,
Кто сердцем чист, миролюбив,
Кто от людей невинно страждет,
Кого поносят в клеветах
И злобным словом оскорбляют,
Кого за правду изгоняют:
Им будет мзда на небесах!..
Он научал – не избирать
Путей широких, врат пространных,
Вводящих в пагубу, – входить
В сень жизни узкими вратами
И трудно-тесными путями;
Не осуждать, благотворить,
Радеть о скорбных, неимущих,
Благословлять врагов клянущих
И ненавидящих любить.

 

Л.А. Мей

 

 

Грешница (из 8 главы Евангелия от Иоанна)

 

И говорят ему: «Она
Была в грехе уличена
На самом месте преступленья.
А по закону мы её
Должны казнить без сожаленья:
Скажи нам мнение своё!»
И на лукавое воззванье
Храня глубокое молчанье,
Он нечто — грустен и уныл —
Перстом божественным чертил!
И наконец сказал народу:
«Даю вам полную свободу
Исполнить древний ваш закон;
Но где тот праведник, где он,
Который первый на блудницу
Поднимет тяжкую десницу?»
И вновь писал он на земле…
Тогда, с печатью поношенья
На обесславленном челе,
Сокрылись дети ухищренья,
И пред лицом его одна
Стояла грешная жена!
И он, с улыбкой благотворной,
Сказал: «Покинь твою боязнь!
Где обвинитель твой упорный?
Кто осудил тебя на казнь?»
Она в ответ: «Никто, учитель!» —
«Итак, и я твоей души
Не осужу, — сказал Спаситель, —
Иди в свой дом и не греши!»

 

А.И. Полежаев

 

 

Притча о сеятеле и семенах

 

Шел сеятель с зернами в поле и сеял;
И ветер повсюду те зерна развеял.
Одни при дороге упали; порой
Их топчет прохожий небрежной ногой,
И птиц, из окрестных степей пролетая,
На них нападает голодная стая.
Другие на камень бесплодный легли
И вскоре без влаги и корня взошли, —
И в пламенный полдень дневное светило
Былинку палящим лучом иссушило.
Средь терния пало иное зерно,
И в тернии диком заглохло оно…
Напрасно шел дождь и с прохладной зарею
Поля освежались небесной росою;
Одни за другими проходят года —
От зерен тех нет и не будет плода.
Но в добрую землю упавшее семя,
Как жатвы настанет урочное время,
Готовя стократно умноженный плод,
Высоко, и быстро, и сильно растет,
И блещет красою, и жизнию дышит…
Имеющий уши, чтоб слышать, —
да слышит!

 

А.М. Жемчужников

 

 

 

Притча о жадном богаче

 

На ниве богача был урожай хлебов,
Он думал: "Некуда собрать моих плодов,
Как приготовить дом к такому урожаю?
А вот, что сделаю: все житницы сломаю,
Большие выстрою и соберу туда
Мой хлеб, мое добро, и я скажу тогда
Душе моей: "Душа простись навек с тревогой,
Покойся, - у тебя лежит именье много
На годы многие: гони заботы прочь.
Ешь, пей и веселись!" - "Безумец, в эту ночь
Отнимут жизнь твою, - сказал Господь. - Несчастный,
Кому достанутся твой дом и труд напрасный?"

 

Д.С. Мережсковский

 

 

 

***

Он шел безропотно тернистою дорогой,
Он встретил радостно и гибель и позор;
Уста, вещавшие ученье правды строгой,
Не изрекли толпе глумящейся укор.
Он шел безропотно и, на кресте распятый,
За этот грешный мир, порока тьмой объятый,
За ближнего лилась Его святая Кровь.
О, дети слабые скептического века!
Иль вам не говорит могучий Образ тот
О назначении великом человека
И волю спящую на подвиг не зовет?
О, нет! Не верю я. Не вовсе заглушили
В нас голос истины корысть и суета;
Еще настанет день... Вдохнет и жизнь и силу
В наш обветшалый мир учение Христа!

 

А.Н. Плещеев

 

 

Чудо

 

Он шел из Вифании в Ерусалим,
Заранее грустью предчувствий томим.
Колючий кустарник на круче был выжжен,
Над хижиной ближней не двигался дым,
Был воздух горяч, и камыш неподвижен,
И Мертвого моря покой недвижим.
И в горечи, спорившей с горечью моря,
Он шел с небольшою толпой облаков
По пыльной дороге на чье-то подворье,
Шел в город на сборище учеников.
И так углубился он в мысли свои,
Что поле в уныньи запахло полынью.
Все стихло. Один он стоял посредине,
А местность лежала пластом в забытьи.
Все перемешалось: теплынь и пустыня,
И ящерицы, и ключи, и ручьи.
Смоковница высилась невдалеке,
Совсем без плодов, только ветки да листья.
И он ей сказал: «Для какой ты корысти?
Какая мне радость в твоем столбняке?
Я жажду и алчу, а ты — пустоцвет,
И встреча с тобой безотрадней гранита.
О, как ты обидна и недаровита!
Останься такой до скончания лет».
По дереву дрожь осужденья прошла,
Как молнии искра по громоотводу.
Смоковницу испепелило до тла.
Найдись в это время минута свободы
У листьев, ветвей, и корней, и ствола,
Успели б вмешаться законы природы.
Но чудо есть чудо, и чудо есть Бог.
Когда мы в смятеньи, тогда средь разброда
Оно настигает мгновенно, врасплох.

 

Б.Л. Пастернак

 

 

Магдалина

                   1

Чуть ночь, мой демон тут как тут, 
За прошлое моя расплата. 
Придут и сердце мне сосут 
Воспоминания разврата, 
Когда, раба мужских причуд, 
Была я дурой бесноватой 
И улицей был мой приют.

 

Осталось несколько минут, 
И тишь наступит гробовая. 
Но раньше чем они пройдут, 
Я жизнь свою, дойдя до края, 
Как алавастровый сосуд, 
Перед тобою разбиваю.
О, где бы я теперь была, 
Учитель мой и мой Спаситель, 
Когда б ночами у стола 
Меня бы вечность не ждала, 
Как новый, в сети ремесла 
Мной завлеченный посетитель.

 

Но объясни, что значит грех, 
И смерть, и ад, и пламень серный, 
Когда я на глазах у всех 
С тобой, как с деревом побег, 
Срослась в своей тоске безмерной.

 

Когда твои стопы, Исус, 
Оперши о свои колени, 
Я, может, обнимать учусь 
Креста четырехгранный брус 
И, чувств лишаясь, к телу рвусь, 
Тебя готовя к погребенью.

       

                       2

У людей пред праздником уборка. 
В стороне от этой толчеи 
Обмываю миром из ведерка 
Я стопы пречистые твои.

 

Шарю и не нахожу сандалий. 
Ничего не вижу из-за слез. 
На глаза мне пеленой упали 
Пряди распустившихся волос.

 

Ноги я твои в подол уперла, 
Их слезами облила, Исус, 
Ниткой бус их обмотала с горла, 
В волосы зарыла, как в бурнус.

 

Будущее вижу так подробно, 
Словно ты его остановил. 
Я сейчас предсказывать способна 
Вещим ясновиденьем сивилл.

Завтра упадет завеса в храме, 
Мы в кружок собьемся в стороне, 
И земля качнется под ногами, 
Может быть, из жалости ко мне.

 

Перестроятся ряды конвоя, 
И начнется всадников разъезд. 
Словно в бурю смерч, над головою 
Будет к небу рваться этот крест.

 

Брошусь на землю у ног распятья, 
Обомру и закушу уста. 
Слишком многим руки для объятья 
Ты раскинешь по концам креста.

 

Для кого на свете столько шири, 
Столько муки и такая мощь? 
Есть ли столько душ и жизней в мире? 
Столько поселений, рек и рощ?

 

Но пройдут такие трое суток 
И столкнут в такую пустоту,
Что за этот страшный промежуток
Я до Воскресенья дорасту.

 

Б.Л. Пастернак

 

 

Гефсиманский сад

 

Мерцаньем звезд далеких безразлично
Был поворот дороги озарен.
Дорога шла вокруг горы Масличной,
Внизу под нею протекал Кедрон.
Лужайка обрывалась с половины.
За нею начинался Млечный Путь.
Седые серебристые маслины
Пытались вдаль по воздуху шагнуть.
В конце был чей-то сад, надел земельный.
Учеников оставив за стеной,
Он им сказал: «Душа скорбит смертельно,
Побудьте здесь и бодрствуйте со мной».
Он отказался без противоборства,
Как от вещей, полученных взаймы,
От всемогущества и чудотворства,
И был теперь как смертные, как мы.
Ночная даль теперь казалась краем
Уничтоженья и небытия.
Простор вселенной был необитаем,
И только сад был местом для житья.
И, глядя  в эти черные провалы,
Пустые, без начала и конца,
Чтоб эта чаша смерти миновала,
В поту кровавом он молил отца.
Смягчив молитвой смертную истому,
Он вышел за ограду. На земле
Ученики, осиленные дремой,
Валялись в придорожном ковыле.
Он разбудил их:  «Вас Господь сподобил
Жить в дни мои, вы ж разлеглись, как пласт
Час Сына Человеческого пробил.
Он в руки грешников себя предаст».
И лишь сказал, неведомо откуда
Толпа рабов и скопище бродяг,
Огни, мечи и впереди — Иуда
С предательским лобзаньем на устах.
Петр дал мечом отпор головорезам
И ухо одному из них отсек.
Но слышит: «Спор нельзя решать железом,
Вложи свой меч на место, человек.
Неужто тьмы крылатых легионов
Отец не снарядил бы мне сюда?
И, волоска тогда на мне не тронув,
Враги рассеялись бы без следа.
Но книга жизни подошла к странице,
Которая дороже всех святынь.
Сейчас должно написанное сбыться,
Пускай же сбудется оно. Аминь.
Ты видишь, ход веков подобен притче
И может загореться на ходу.
Во имя страшного ее величья
Я в добровольных муках в гроб сойду.
Я в гроб сойду и в третий день восстану,
И, как сплавляют по реке плоты,
Ко мне на суд, как баржи каравана,
Столетья поплывут из темноты».

 

Б.Л.Пастернак

 

 

 

Моление о Чаше

 

В саду Гефсиманском стоял Он один,

    Предсмертною мукой томимый.

Отцу Всеблагому в тоске нестерпимой

    Молился  страдающий Сын.

 

        "Когда то возможно,

Пусть, Отче, минует Мя  чаша сия,

Однако  да сбудется воля Твоя..."

И шел  Он к апостолам с думой тревожной,

    Но, скованы тяжкой  дремой,

Апостолы  спали под тенью оливы,

И тихо сказал Он им: "Как  не могли вы

Единого часа побдети со Мной?

    Молитесь! Плоть  немощна  ваша!.."

    И  шел Он молиться  опять:

"Но если  не может Меня миновать -

    Не  пить чтоб ее - эта чаша,

Пусть  будет, как хочешь Ты,  Отче!" И  вновь

    Объял  Его ужас смертельный,

И пот  Его падал на землю как кровь,

    И  ждал Он в тоске беспредельной.

И снова к апостолам Он  подходил,

Но  спали апостолы сном непробудным,

И те же слова Он Отцу   говорил,

И пал  на лицо, и скорбел, и тужил,

    Смущаясь  в борении трудном!..

 

        О, если б я мог

В саду Гефсиманском явиться с мольбами,

И видеть следы от Божественных ног,

    И  жгучими плакать слезами!

        О, если б я мог

    Упасть на холодный песок

    И  землю лобзать ту святую,

Где так одиноко страдала любовь,

Где пот от лица Его падал как кровь,

    Где чашу Он  ждал роковую!

    О, если б в ту ночь кто-нибудь,

    В ту страшную  ночь искупленья,

Страдальцу в изнывшую  грудь

    Влил слово одно утешенья!

Но  было все тихо во мраке ночном,

Но  спали апостолы тягостным сном,

    Забыв, что грозит им невзгода;

И в сад Гефсиманский с дрекольем, с мечом,

Влекомы  Иудой, входили тайком

    Несметные сонмы  народа!

 

А.Н. Апухтин

 

 

У Креста

 

Вокруг Креста толпа стояла,
И грубый смех звучал порой…
Слепая чернь не понимала,
Кого насмешливо пятнала
Своей бессильною враждой.

 

Что сделал Он? За что на муку
Он осужден, как раб, как тать,
И кто дерзнул безумно руку
На Бога своего поднять?
Он в мир вошел с святой любовью,
Учил, молился и страдал, —
И мир Его невинной кровью
Себя навеки запятнал…

 

С.Я. Надсон

 

 

Голгофа

 

Распятый на кресте нечистыми руками,
Меж двух разбойников Сын божий умирал.
Кругом мучители нестройными толпами,
У ног рыдала мать; девятый час настал:
Он предал дух Отцу. И тьма объяла землю.
И гром гремел, и, гласу гнева внемля,
Евреи в страхе пали ниц...
И дрогнула земля, разверзлась тьма гробниц,
И мертвые, восстав, явилися живыми...
А между тем в далеком Риме
Надменный временщик безумно пировал,
Стяжанием неправедным богатый,
И у ворот его палаты
Голодный нищий умирал.
А между тем софист, на догматы ученья
Все доводы ума напрасно истощив,
Под бременем неправд, под игом заблужденья,
Являлся в сонмищах уныл и молчалив.
Народ блуждал во тьме порока,
Неслись стенания с земли.
Всё ждало истины...
И скоро от Востока
Пришельцы новое ученье принесли.
И, старцы разумом и юные душою,
С молитвой пламенной, с крестом на раменах,
Они пришли - и пали в прах
Слепые мудрецы пред речию святою.
И нищий жизнь благословил,
И в запустении богатого обитель,
И в прахе идолы, а в храмах Бога сил
Сияет на кресте голгофский Искупитель!

 

 

А.Н. Апухтин

 

 

Магдалина у Гроба Господня

 

Мария, в тяжкой горести слепая, 
Назвала вертоградарем Того,
Кто, гроб покинув, ей вещал: «Кого 
Здесь в гробе ищешь, плача и рыдая?»

И отвечала: «Тела не нашла я...
Ах! Господа отдай мне моего!»
Но вдруг он рек: «Мария!» — и Его 
В восторге узнает жена святая...

Не так ли, больший, чем она, слепец, 
Взывал я, с промыслом всевышним споря: 
«Почто меня оставил мой Творец?»
А Ты — Ты был со мной и среди горя!
Я утопал, но за руку, Отец,
Ты удержал меня над бездной моря.

 

В.Г. Кюхельбекер

 

 

Сын человеческий

 

Я, Иоанн, ваш брат и соучастник
В скорбях и царстве господа, был изгнан
На Патмос за свидетельство Христа.

Я осенен был духом в день воскресный
И слышал за собою как бы трубный
Могучий глас: «Я Альфа и Омега».

И обратился, дабы видеть очи
Того, кто говорит, и, обратившись,
Увидел семь светильников златых.

И посреди их пламенников - мужа,
Полиром облеченного по стану
И в поясе из золота - по персям.

Глава его и волосы сияли,
Как горный снег, как белая ярина,
И точно пламень огненный – глаза.

Стопы его - халколиван горящий,
Как будто раскаленные в горниле,
И глас его был шумом многих вод.

Семь звезд в его деснице, меч струился
Из уст его, и лик его - как солнце,
Блистающее и славе сил своих.

И, увидав, я пал пред ним, как мертвый.

 

И.А. Бунин