Поэзия природы

Библейские сюжеты в стихах русских поэтов.

 

 

Библия (отрывок)

 

О, книга книг! Кто не изведал,
В своей изменчивой судьбе,
Как ты целишь того, кто предал
Свой утомленный дух — тебе!

В чреде видений неизменных,
Как совершенна и чиста —
Твоих страниц проникновенных
Младенческая простота!

Не меркнут образы святые,
Однажды вызваны тобой:
Пред Евой — искушенье Змия,
С голубкой возвращенной — Ной!

Все, в страшный час, в горах, застыли
Отец и сын, костер сложив;
Жив облик женственной Рахили,
Израиль-богоборец — жив!

И кто, житейское отбросив,
Не плакал, в детстве, прочитав,
Как братьев обнимал Иосиф
На высоте честей и слав!

Кто проникал, не пламенея,
Веков таинственную даль,
Познав сиянье Моисея,
С горы несущего скрижаль!

Резец, и карандаш, и кисти,
И струны, и певучий стих —
Еще светлей, еще лучистей
Творят ряд образов твоих!

Какой поэт, какой художник
К тебе не приходил, любя:
Еврей, христианин, безбожник,
Все, все учились у тебя!

И сколько мыслей гениальных
С тобой невидимо слиты:
Сквозь блеск твоих страниц кристальных
Нам светят гениев мечты.

Ты вечно новой, век за веком,
За годом год, за мигом миг,
Встаешь — алтарь пред человеком,
О Библия! о книга книг!

Ты — правда тайны сокровенной,
Ты — откровенье, ты — завет,
Всевышним данный всей вселенной
Для прошлых и грядущих лет!

 

В.Я. Брюсов

 

 

В потерянном раю

 

Уже впервые дымной мглою
Подёрнут был Едемский сад,
Уже пожелкнувшей листвою
Усеян синий был Ефрат…

 

Уж райская не пела птица, —
Над ней орёл шумел крылом, —
И тяжело рычала львица,
В пещеру загнанная львом…

 

И озирал злой дух с презреньем
Добычу смерти — пышный мир
И мыслил: смертным поколеньям
Отныне буду я кумир.

 

И вдруг, он видит, в райской сени,
Уязвлена, омрачена,
Идет, подобно скорбной тени,
Им соблазнённая жена.

 

Невольно прядью кос волнистых
Она слегка прикрыла грудь, —
Уже для помыслов нечистых
Пролёг ей в душу знойный путь…

 

И ей десницу простирая,
Встаёт злой дух, — он вновь готов,
Ей, сладкой лестью слух лаская,
Петь о блаженстве грешных снов.

 

Но что уста его сковало?..
Зачем он пятится назад!?.
Чем эта жертва испугала
Того, кому не страшен ад?..

 

Он ждал слезы,— улыбки рая,—
Молений, робкого стыда…
И что ж в очах у ней?!. Такая
Непримиримая вражда,

 

Такая мощь души без страха,
Такая ненависть… какой
Не ждал он от земного праха
С его минутной красотой.

 

Грозы божественной сверканье —
Тех молний, что его с небес
Низвергли,— не без содроганья
В её очах увидел бес…—

 

И в мглу сокрылся привиденьем,
Холодным облаком осел,
Змеёй в траву прополз с шипеньем,
В деревьях бурей прошумел.

 

Но сила праведного гнева
Земного рая не спасла,—
И канула слеза у древа
Познания добра и зла…

 

Я.П. Полонский

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

Пророк

 

Духовной жаждою томим,

В пустыне мрачной я влачился,

И шестикрылый серафим

На перепутье мне явился;

Перстами легкими как сон

Моих зениц коснулся он:

Отверзлись вещие зеницы,

Как у испуганной орлицы.

Моих ушей коснулся он,

И их наполнил шум и звон:

И внял я неба содроганье,

И горний ангелов полет,

И гад морских подводный ход,

И дольней лозы прозябанье.

И он к устам моим приник,

И вырвал грешный мой язык,

И празднословный и лукавый,

И жало мудрыя змеи

В уста замершие мои

Вложил десницею кровавой.

И он мне грудь рассек мечом,

И сердце трепетное вынул,

И угль, пылающий огнем,

Во грудь отверстую водвинул.

Как труп в пустыне я лежал,

И бога глас ко мне воззвал:

«Восстань, пророк, и виждь, и внемли,

Исполнись волею моей,

И, обходя моря и земли,

Глаголом жги сердца людей».

 

А.А. Пушкин

 

 

Пророк

С тех пор как вечный судия
Мне дал всеведенье пророка,
В очах людей читаю я
Страницы злобы и порока.

Провозглашать я стал любви
И правды чистые ученья:
В меня все ближние мои
Бросали бешено каменья.

Посыпал пеплом я главу,
Из городов бежал я нищий,
И вот в пустыне я живу,
Как птицы, даром божьей пищи;

Завет предвечного храня,
Мне тварь покорна там земная;
И звезды слушают меня,
Лучами радостно играя.

Когда же через шумный град
Я пробираюсь торопливо,
То старцы детям говорят
С улыбкою самолюбивой:

"Смотрите: вот пример для вас!
Он горд был, не ужился с нами:
Глупец, хотел уверить нас,
Что бог гласит его устами!

Смотрите ж, дети, на него:
Как он угрюм, и худ, и бледен!
Смотрите, как он наг и беден,
Как презирают все его!"

 

М.Ю.Лермонтов

 

 

Легенда про Мертвое море

 

В знойной степи, у истока священной реки Иордана,
В каменных сжато объятиях скал, раскаленных полуднем,
Чудно синея, безмолвно покоится Мертвое море.
Мрачной пустыни бесплодная почва безжизненна, скудна.
Издали волн заколдованных гладь голубую завидев,
В ужасе зверь убегает; пугливо небесные птицы
С жалобным криком спешат улететь от проклятого места;
Змеи одни обитают в глубоких расщелинах камней;
Лишь бедуин одинокий, копьем тростниковым махая,
Быстрым конем уносимый, промчится песчаным прибрежьем.
Тайны зловещей печать тяготит над страною забвенья.
Древнее ходит сказанье про это пустынное море:
Лишь только звезды златые зажгутся в безоблачном небе,
Тьмою огней отражаясь в заснувших лазоревых волнах,
Лишь в вышину голубую серебряный выплывет месяц, —
Вдруг просветляется влажное лоно прозрачной пучины;
Сноп белоснежных лучей всю глубокую бездну морскую
С глади незыблемой вод и до самого дна проницает.
Там, в глубине, озаренные блеском полночного неба,
Груды развалин толпятся в безжизненном древнем величье;
Словно как трупы недвижные, в мертвенном сне цепенея,
Эти обломки морское песочное дно покрывают…
— Это Содом и Гоморра… Господь их порочное племя
В оные дни покарал за великие, тяжкие вины.
Долготерпенья предвечного Бога исполнилась мера:
Огненный дождь ниспослал Он на царство греха и разврата:
Недра земные разверзлись и те города поглотили;
Бездну провала залили морские соленые воды…
Там, где был край многолюдный, подобно великой могиле,
Ныне, синея, безмолвно покоится Мертвое море.

 

К.Р.

 

 

 

Подражание псалму

 

Блажен, кто мудрости высокой
Послушен сердцем и умом,
Кто при лампаде одинокой
И при сиянии дневном
Читает книгу ту святую,
Где явлен Божеский закон:
Он не пойдет в беседу злую,
На путь греха не ступит он.
Ему не нужен пир разврата,
Он лишний гость на том пиру,
Где брат обманывает брата,
Сестра клевещет на сестру;
Ему не нужен праздник шумный,
Куда не входят стыд и честь,
Где суесловят вольнодумно
Хула, злоречие и лесть.
Блажен!.. как древо у потока
Прозрачных, чистых, светлых вод
Стоит, – и тень его широка
Прохладу страннику дает,
И зеленеет величаво
Оно, красуяся плодом,
И своевременно и здраво
Растет и зреет плод на нем!
Таков он, муж боголюбивый;
Всегда, во всех его делах
Ему успех, а злочестивый…
Тот не таков; он словно прах!..
Но злочестивый прав не будет,
Он на суде не устоит,
Зане Господь не лестно судит
И беззаконного казнит.

 

Н.М. Языков

 

 

18-й псалом

 

Повсюду вижу Бога моего, 
Он чад своих отец - и не покинет, 
Нет, не отвергнет никогда того, 
В ком вера в Милосердного не стынет.

 

Господь, мой Бог - на суше, на водах, 
И в шумном множестве, в мирском волненьи, 
И в хижине, и в пышных теремах, 
И в пристани души - в уединеньи...

 

Нет места, коего лучом Своим 
Не озарял бы Он, повсюду-сущий; 
Нет мрака, нет затменья перед Ним: 
Всем близок Благостный и Всемогущий.

 

К.Д. Бальмонт

 

 

Иосиф

 

Царедворец ушел во дворец.
Раб согнулся над коркою черствой.
Изломала - от скуки - ларец
Молодая жена царедворца.

Голубям раскусила зоба,
Исщипала служанку - от скуки,
И теперь молодого раба
Притянула за смуглые руки.

- Отчего твои очи грустны?
В погребах наших - царские вина!
- Бедный юноша - я, вижу сны!
И служу своему господину.

- Позабавь же свою госпожу!
Солнце жжет, господин наш - далёко...
- Я тому господину служу,
Чье не дремлет огромное око.

Длинный лай дозирающих псов,
Дуновение рощи миндальной.
Рокот спорящих голосов
В царедворческой опочивальне.

- Я сберег господину - казну.
- Раб! Казна и жена - не едино.
- Ты алмаз у него. Как дерзну -
На алмаз своего господина?!

Спор Иосифа! Перед тобой -
Что - Иакова единоборство!
И глотает - с улыбкою - вой 
Молодая жена царедворца.

 

М.И. Цветаева

 

 

Валтасар

 

Подражание 5-й главе пророка Даниила

 

Царь на троне сидит;
Перед ним и за ним
С раболепством немым
Ряд сатрапов стоит.
Драгоценный чертог
И блестит и горит,
И земной полубог
Пир устроить велит.
Золотая волна
Дорогого вина
Нежит чувства и кровь;
Звуки лир, юных дев
Сладострастный напев
Возжигают любовь.
Упоен, восхищен,
Царь на троне сидит —
И торжественный трон
И блестит и горит…
Вдруг неведомый страх
У царя на челе,
И унынье в очах,
Обращенных к стене.
Умолкает звук лир
И веселых речей,
И расстроенный пир
Видит (ужас очей!):
Огневая рука
Исполинским перстом
На стене пред царем
Начертала слова!…
И никто из мужей,
И царевых гостей,
И искусных волхвов
Силы огненных слов
Изъяснить не возмог.
И земной полубог
Омрачился тоской…
И еврей молодой
К Валтасару предстал
И слова прочитал:
«Мани, фекел, фарес!
– Вот слова на стене:
Волю Бога небес
Возвещают оне.
Мани значит: монарх,
Кончил царствовать ты!
Град у персов в руках —
Смысл средней черты;
Фарес – третье – гласит:
Ныне будешь убит!..»
Рек – исчез… Изумлен,
Царь не верит мечте,
Но чертог окружен,
И… он мертв на щите!..

 

Полежаев А.И.